Период правления императрицы Анны Иоанновны (1730 - 1740) традиционно считается наиболее мрачной полосой в истории России XVIII в. Он сопровождался многочисленными казнями и ссылками, всесилием сыскных органов и полным равнодушием царицы к государственным интересам страны. Отцом Анны Иоанновны был Иван (Иоанн) Алексеевич, младший из пяти сыновей царя Алексея Михайловича и его первой жены Марии Ильиничны Милославской. Тихий и болезненный царевич, имевший четырех старших братьев, никем не воспринимался как наследник престола. К государственным делам его не допускали, не учился он и ратному делу. Иван любил неспешные беседы со святыми старцами-монахами и службы в кремлевских соборах. Возможно, это помогало ему переносить горькие утраты: смерть матери, потом отца, скорую кончину недолго правившего брата Федора Алексеевича (другие старшие братья царевича умерли раньше). Иван оказался в стороне и когда Нарышкины, родственники второй жены Алексея Михайловича, объявили царем не его, 16-летнего юношу, а 10-летнего сына мачехи - Петра. Это стало одной из причин начавшегося 15 мая 1682 г. стрелецкого бунта. Стрельцы потребовали, чтобы оба сводных брата царствовали вместе и "первым" царем был бы старший из них - Иван, а "вторым" - Петр. Собравшиеся на совет бояре решили, что такое требование разумно - "когда один на войну пойдёт, другой страной править станет". По всем церквам и городам объявили, что на Руси теперь два царя, но по болезни одного и малолетству другого "тяготу правления" принимает на себя их сестра - царевна Софья Алексеевна.
Через полтора года 18-летнего Ивана женили на 20-летней Прасковье Федоровне Салтыковой, после чего "первый" царь целиком посвятил себя семейной жизни, постам и молитвам. Вокруг бушевали бунты стрельцов и раскольников, царевна Софья враждовала со своим сводным братом - царём Петром, а Иван радовался появлению на свет очередной дочки у царицы Прасковьи. Жил он так тихо, что внезапная его кончина 8 февраля 1696 г. для многих прошла незамеченной. Царица Прасковья осталась вдовой. Это была красивая женщина высокого роста, статная. В отличие от покойного мужа обладала характером суровым и властным.
Трех своих дочерей (двое ее детей умерли) - Екатерину, Анну и Прасковью - царица растила так, как растили и воспитывали ее саму. Главное внимание уделялось хорошему питанию: мамушки и нянюшки выкормили царевен полными, статными. Выросшие в атмосфере предрассудков и суеверий, девушки верили в колдунов и вещунов, в приметы и чудеса. Их обучали истории и географии, чтению и каллиграфии, но полученные ими знания оставляли желать лучшего. Так, одна из сестер, отправляя другой подарок к празднику, могла приложить к нему записку с такими словами: "Асьтаюсь верная ваша друк, из Масквы".
Однако наступали иные времена. Петр сурово расправлялся с теми, кто не желал подчиняться его нововведениям. И царица старалась ради себя и дочерей идти в ногу со временен. Оставив Москву и любимое ею подмосковное Измайлово, Прасковья Федоровна отправилась в возводимый Петром "парадиз" (т. е. рай) - Петербург. Здесь она не пропускала ни одного придворного торжества, была обходительна с Петром, Екатериной и их окружением. Видя, чему обучают царских дочерей, она сочла нужным и своих учить тому же. К своим дочерям Прасковья Федоровна относилась по-разному: старшую величала "свет-Катенькой" и любила до самозабвения, среднюю - Анну - не любила, а к младшей была совершенно равнодушна. Поэтому, когда Петр предложил ей выдать одну из дочерей замуж за курляндского герцога, царица выбрала Анну, а свою любимицу оставила при себе.
Осенью 1710 г. Анна Иоанновна была обвенчана с Фридрихом Вильгельмом, герцогом Курляндским. Закрепленный династическим браком союз с Курляндией имел для Петра I большое политическое значение. Дружеские отношения с этим европейским государством открывали перед ним возможность использовать его порты и удобные гавани для русской морской торговли.
Однако супружеская жизнь Анны Иоанновны продолжалась очень недолго. Ее муж внезапно заболел и умер по пути в Курляндию. Анна очень хотела вернуться на родину, но ей приказали жить в Курляндии, которая была предметом постоянных споров между ее соседями - Россией, Швецией, Пруссией и Польшей. Чтобы упрочить положение Анны, в Митаве (ныне Елгава в Латвии) разместили полк русских солдат, а герцогиню решили выдать замуж. Совсем недавно жившая в тереме под опекой мамок, нянек и приживалок, Анна Иоанновна оказалась в совершенно другом мире. В столицах маленьких немецких княжеств внимательно следили за модными веяниями в Париже и Версале, немедленно перенимая все, вплоть до париков, пряжек и манеры кланяться. Не составлял исключения и двор герцога Курляндского в Митаве, где в различных придворных должностях - обер-гофмейстеров, гофмейстеров, шталмейстеров, пажей - служили дворяне. Во время трапез пажи в великолепных ливреях стояли за креслом ее высочества герцогини и прислуживали ей, несмотря на свое знатное происхождение. При дворе имелись свои оркестр и опера, представления давались едва ли не каждый день.
Претендентом на руку Анны Иоанновны, вернее на герцогскую корону, оказался Мориц Саксонский. Внебрачный сын польского короля Августа II, он служил тем, кто ему платил, -французам, полякам, австрийцам. Талантливый полководец и государственный деятель, Мориц был одновременно дамским угодником и авантюристом. Его неотразимая внешность и молва о невероятных похождениях произвели на Анну впечатление, да и сам он явно желал стать герцогом Курляндским. Однако в судьбу Анны вмешались политические интересы. В это же время российский двор был озабочен поисками достойной кандидатуры в мужья для Елизаветы Петровны - дочери Петра I. Морицу Саксонскому отправили ее портрет. Тем самым ему дали понять, что у него в будущем есть возможность получить императорскую корону. Он сразу овладел к Анне Иоанновне и стал проявлять глубокий интерес к Елизавете.
Напрасно влюбленная Анна посылала записки Морицу, писала слёзные письма в Петербург, прося разрешить ей поскорее выйти замуж за милого ее сердцу избранника. На все свои просьбы она получала решительный отказ. Анна ещё не знала, что Екатерина I, вступившая на престол после смерти Петра I, решила утвердить Курляндское герцогство за А. Д. Меншиковым. Морицу было объявлено, что русские принцессы не выходят замуж за лиц сомнительного происхождения, и отказано в женитьбе как на Елизавете Петровне, так и на Анне Иоанновне. В этом высокомерном отказе содержался намёк на то, что он был побочным сыном, а не законным потомком короля Августа П. Обманутый в надеждах, Мориц уехал в Дрезден, а Анна Иоанновна ещё долго оплакивала свой несостоявшийся брак.
В Митаву из Петербурга прибыло посольство во главе с Меншиковым. Русские дипломаты так и не сумели убедить курляндское дворянство отдать герцогскую корону светлейшему князю. Не подействовали и угрозы Меншикова ввести в Курляндию 20-тысячное русское войско, а главу сейма вместе с его депутатами сослать в Сибирь. Узнав о грозных обещаниях Александра Даниловича, императрица срочно отозвала его в Петербург. Самоволие фаворита могло сильно осложнить отношения России с Польшей и Пруссией. Вскоре дело о курляндской короне и совсем закрыли. Об Анне, ее судьбе и правах никто не задумывался. В Митаве Анна прожила 19 лет. Она приспособилась к порядкам и этикету, установленным во времена прежних герцогов Курляндских. Чтобы содержать свой маленький двор и платить прислуге, ей приходилось выпрашивать деньги у живущих в России родственников, вникать во все тонкости домоуправления и экономии, хорошо знать счет деньгам. Благодаря этому она стала женщиной деловитой и энергичной. В 1727 г. во время охоты и прогулок ее все чаще стал сопровождать высокий, красивый, ловкий кавалер - курляндский дворянин Эрнст Иоганн Бирон. В этом страстном охотнике, любителе лошадей, собак и ружейной стрельбы Анна нашла преданного друга, пекущегося о ее интересах, а возможно, и свое личное счастье.
Шли годы, и в России все реже вспоминали об Анне. На российский престол вступил внук Петра I - Петр П. Едва ли Анна могла предположить, что юный император, приходившийся ей двоюродным племянником, вскоре внезапно скончается. Государя не стало во втором часу ночи 19 января 1730 г., а уже утром собрался Верховный тайный совет. Очевидец тех событий, видный церковный деятель Феофан Прокопович, писал, что среди членов совета "долго разглагольство было о наследнике государе с немалым разгласием". И было отчего возникнуть "разгласию": претендентов на престол оказалось сразу четверо. Князь А. Г. Долгоруков, "невесты новопреставившегося государя родитель, дочери своей скипетра домогался". Он уверял присутствовавших, что имеется завещание Петра II, в котором он передавал престол своей невесте - Екатерине Алексеевне Долгоруковой. Однако члены Совета заподозрили неправду и стали высказываться в пользу других претендентов. Прежде всего вспомнили о царице Евдокии Федоровне Лопухиной, первой жене Петра I, насильно заточенной им в монастырь и недавно освобожденной своим внуком Петром П. Предлагали и Елизавету Петровну, младшую дочь Петра I от его второй жены, Екатерины Алексеевны. Еще одним претендентом был внук Петра I, сын его старшей дочери Анны Петровны герцогини Голштинской. Но и этих кандидатов на престол отвергли. Тогда-то и вспомнили о дочери царя Ивана, соправителя Петра I.
Феофан Прокопович так описывал происходившее: "А когда произнеслось имя Анны... тотчас чудное всех явилось согласие...". Кандидатура Анны устраивала всех прежде всего потому, что в России ей не на кого было опереться. Кроме того, за 19-летнее отсутствие Аннувi России просто забыли: в Москву она наезжала довольно редко. Все это позволяло надеяться, что императрица будет послушной игрушкой в руках тех, кто посадит ее на трон. У Анны явно не хватит ни ума, ни сил поступать по-своему. Так полагали члены Верховного тайного совета.
Избрать Анну решили на определенных условиях - "кондициях", которые она подпишет, если согласится стать российской императрицей. Уже первый пункт условий был обидным для Анны Иоанновны. Ей предписывалось содействовать распространению православия. Анна, с малолетства воспитанная в традициях Русской Православной церкви, живя в Курляндии, не принуждала окружающих менять веру, рассудив, что это забота лиц духовного звания. Во втором пункте "кондиций" содержалось не менее дерзкое требование: не вступать в супружество и не назначать себе наследника без согласия Верховного тайного совета.
Главное же в "кондициях" сводилось к следующему: признать право Верховного тайного совета в количестве восьми членов объявлять войну, заключать мир, вводить новые налоги, назначать военное руководство, наказывать или награждать представителей всех сословий, утверждать бюджет государства, в том числе выделять суммы на личные нужды императрицы. Пока верховники совещались, составляли "кондиции" и сочиняли послания к герцогине Курляндской, дворяне, съехавшиеся в Москву на так и не состоявшуюся свадьбу Петра II, бурно обсуждали создавшееся положение. Они понимали, что затевается, и рассуждали так: верховники намерены ограничить власть императрицы, а потом рано или поздно захватят в свои руки бразды правления. Тогда вместо одного Россия получит столько правителей, сколько в Совете членов, а прочие подданные превратятся в рабов. Совет будет издавать законы, какие ему угодны, и в стране установится или тирания, или полная анархия. Уж лучше пусть царствует единовластный государь, как и прежде. Между тем к Анне Иоанновне в Митаву выехало посольство от Верховного тайного совета, которое возглавлял князь В. Л. Долгоруков. Послам вменялось в обязанность внушить герцогине Курляндской, что в "кондициях" изложена воля всего русского дворянства. Им следовало также не допускать к Анне Иоанновне визитеров из России. И все же оппозиционеры сумели уведомить Анну, что "кондиции" - не более чем "затейка верховных господ", членов Тайного совета, которые хотят ограничить ее власть, не посоветовавшись ни со светскими, ни с духовными чинами.
Теперь Анна знала, что у всесильного Совета есть оппозиция. Следовательно, подписав "кондиции" и став императрицей, она впоследствии могла рассчитывать избавиться от опеки верховников и добиться всей полноты власти.
Ответ Анны на послание верховников был написан в таких выражениях, будто бы она сама, принимая императорскую корону, ставит себе условия, ограничивающие ее же власть. Этот документ был зачитан публично и поверг оппозиционеров в уныние. Феофан Прокопович писал, что они стояли "опустив уши, как бедные ослики". Дворянство негодовало, полагая, что теперь вся власть будет в руках верховников, а императрица даже табакерки не сможет взять без их позволения.
В феврале 1730 г. Анна Иоанновна в сопровождении Долгорукова приехала в село Всесвятское, где и остановилась в ожидании, пока будет подготовлен ее торжественный въезд в Москву для совершения церемонии коронации. Сюда же прибыл почетный эскорт - батальон Преображенского полка и эскадрон кавалергардов. Анна вышла им навстречу с приветствием, хвалила за усердие и верность. По заведенной традиции будущая императрица объявила себя полковником Преображенского полка и капитаном роты кавалергардов, что было нарушением -"кондиций". Но верховники на это смотрели сквозь пальцы. Когда же во Всесвятское пожаловали и другие члены Верховного тайного совета, Анна встретила министров с подчеркнутой холодностью, дав почувствовать им, что не боится их и не собирается заискивать перед ними.
К приезду будущей императрицы в Москве уже знали о том, как обошлись с ней верховники, замыслившие прибрать к рукам власть. Гвардия заволновалась. Военные составили петицию (прошение) с нижайшей просьбой к Анне принять на себя всю полноту власти. Под ней подписались 260 человек
25 февраля во дворец, где заседали верховники, явилась депутация дворян из 150 человек. Выступая от имени дворянского сословия, с мнением которого не посчитались, они потребовали, чтобы их выслушала сама императрица. Совет, обладавший властью и силой уничтожить оппозицию, решил все-таки допустить депутатов к Анне. Они передали ей прошение о созыве дворянского собрания, на котором были бы сообща выработаны основы правления. На аудиенции присутствовал князь Долгоруков. Он грозно спросил возглавлявшего депутацию А. М. Черкасского: "Кто вас в законодатели произвел?". Тот ответил: "Вы сами, заставив императрицу поверить, что пункты - общее наше дело, тогда как мы не имели к ним никакого отношения". Роковые слова были произнесены, это поняли все - и Анна, и члены Верховного тайного совета. Вельможи засуетились, объявили, что аудиенция окончена, прошение принято и его рассмотрят в свое время. Неожиданно вмешалась сестра Анны Екатерина Мекленбургская. Оценив ситуацию, она протянула Анне перо со словами: "Нечего тут думать, извольте, государыня, подписать, а там видно будет". Анна начертала на листе с петицией дворян: "Учинить по сему". Затем она заявила, что представление дворянского собрания о будущем правлении желает получить сегодня, а потому совещанию надлежит быть теперь же, в соседнем зале. А чтобы его не потревожили, на часах у дверей выставить дворцовую стражу с приказом всех впускать, но никого не выпускать.
На совещании много спорили и шумели, как лучше устроить государственное управление России. Каждый имел особое мнение, никто никого не слушал, а из-за дверей доносились угрожающие возгласы охраны: "Мы не позволим, чтобы диктовали законы нашей государыне! Смерть крамольникам! Да здравствует самодержавная царица! На куски разорвем тех, кто против государыни!". Эти грозные крики долетали и до членов Верховного тайного совета. И те и другие были напуганы. В итоге собрание составило документ, в котором говорилось о милостивом изволении быть Анне неограниченной самодержицей. Изменения и новшества касались лишь деталей: предлагалось заменить Верховный тайный совет Правительствующим сенатом, как при Петре I, утвердить право дворянства избирать членов сената, а также президентов коллегий и губернаторов. Члены Верховного тайного совета получили предложения дворянского собрания и должны были их утвердить. Это означало ликвидацию Совета, конец надеждам и замыслам верховников, лишение их власти и привилегий. Императрица велела принести "кондиции" и собственное письмо с согласием их выполнять. Взяв в руки документы, она стала не спеша рвать их. Со своими недругами и всеми, кто им помогал и сочувствовал, она расправится позже: одних подвергнет опале и ссылке других заточит в тюрьму, третьих отправит на плаху.
До того времени на российском престоле бывали правительницы и даже одна императрица - Екатерина I. Они пользовались своей властью с патриархальной простотой и жестокостью, считая себя хозяйками большой вотчины - России. Анна была человеком, в характере которого волею судеб и обстоятельств причудливо переплелись традиции старомосковского самодержавия и европейские идеи об абсолютной власти монарха, олицетворявшего божественное начало в земной жизни людей. Вот почему с первых же дней правления она обращала особое внимание на строжайшее соблюдение придворного этикета. Чопорный, до мельчайших подробностей разработанный дворцовый церемониал должен был превратить самое ничтожное действие в акт государственной важности. Абсолютный характер власти государыни подчёркивался пышностью и великолепием царского обихода. Это проявлялось в одеждах, празднествах, дворцовых постройках. Императрице была присуща точность в оценках окружающих ее людей. Так, вполне доверяя главе правительства - первому кабинет министру, сенатору и генерал-адмиралу А. И. Остерману, она вместе с тем справедливо считала его человеком "лукавым, не терпящим никого около себя". Она не любила печальных историй и, случалось, горько плакала, подписывая смертные приговоры, хотя отнюдь не страдала слабонервностью и сентиментальностью. Современница императрицы, близко знавшая государыню, писала: "Ее сердце одарено такими хорошими качествами, каких мне не удавалось видеть у кого бы то ни было, и это - принимая во внимание власть, которая ей принадлежит...".
Вступив на престол, Анна Иоанновна обнаружила, что государство далеко не процветает. Петровские преобразования, разрушив традиционный уклад жизни, зачахли от небрежения преемников царственного реформатора. К середине XVIII в. российская экономика переживала упадок, что привело к падению международного престижа страны. Россию того времени можно сравнить с неким бесформенным сооружением, оставшимся после чудесного фейерверка. От многих огненных затей Петровской эпохи не осталось почти ничего.
Правительство императрицы вынуждено было реально оценить экономическое положение страны и ее военный потенциал. Некогда завоёванные Петром I земли по южному и западному побережью Каспийского моря при Анне Иоанновне пришлось вернуть Персии. Зато в Малороссии (Украине) удалось достичь определенного успеха. После смерти в 1734 г. гетмана Даниила Апостола выборы нового гетмана не состоялись. Вновь учреждённый "гетманский уряд" в составе шести человек - три великороссиян и трех малороссиян - под присмотром сената управлял Украиной.
В польских делах, которые в прошлом, XVII столетии приносили России немало хлопот, также удалось добиться известных результатов: на польский престол при поддержке России и Австрии был посажен сын умершего Августа II, Август III. Его соперник, Станислав Лещинский, бежал в Данциг. Русская армия под командованием П. Ласси и Б. Миниха осадила город. Данциг сдался после 135-дневной осады, заплатив России контрибуцию в миллион червонцев.
В октябре 1735 г. корпус под командованием генерала Н. М. Леонтьева был отправлен в Крым. Начиная военные действия против Турции, Россия стремилась вернуть земли, потерянные Петром I после неудачного Прутского похода. Время выбрали благоприятное: турецкий султан воевал с Персией, а крымский хан с основными силами пытался покорить дагестанские аулы. Однако предпринятый поход оказался неудачным из-за больших людских потерь. На следующий год русская армия заняла турецкую крепость Азов. Одновременно войска под командой генерал-фельдмаршала Миниха овладели Перекопом и дошли до Бахчисарайских теснин в Крыму. Год спустя Миних взял Очаков. Оставив там гарнизон, он двинулся на юго-запад, одержал победу при Ставучанах, захватил турецкую крепость Хотин. Вступив в Яссы, генерал-фельдмаршал принял от светских и духовных чинов Молдавии изъявление покорности императрице Анне.
Эти победы давались дорогой ценой: войска не только несли огромные потери во время боев, но и страдали от нехватки разного рода припасов, медикаментов, одежды - в казне не хватало денег. Солдаты, измученные длительными переходами по дикой, безлюдной местности, из-за отсутствия воды и дров не могли готовить горячую пищу. Свирепствовала малярия, больных и раненых негде было оставить. Обремененная огромным обозом, армия с трудом продвигалась вперед. Тем временем султан окончил войну с Персией и получил возможность двинуть все свои войска навстречу русским, стремительно терявшим боеспособность. Австрия, союзник России, за три года достигла больших успехов в военных действиях против турок и сумела в 1739 г. в Белграде заключить с Турцией выгодный сепаратный мир. России ничего не оставалось, как также подписать мир, но на невыгодных для себя условиях. По Белградскому мирному договору к России переходили Азов и Таганрогский порт, которые не должны были укрепляться и обустраиваться. Россия не могла иметь свой флот на Черном море, но ей разрешалось использовать для торговых перевозок турецкие корабли. Россия получила право построить крепость на донском острове Черкасск, а Турция - на Кубани.
Страна с трудом переносила эти испытания. Взрослое население Российской империи сокращалось, тяжелые подати и повинности разоряли людей, заставляя их покидать обжитые места. Правительство пыталось так или иначе стабилизировать положение и, прежде всего, наладить отчетность, ибо "сполна ли в сборе и что в доимке осталось - неизвестно, потому что из многих губерний и провинций рапортов не прислано".
С момента вступления Анны Иоанновны на престол ее беспокоил вопрос о престолонаследии. Незадолго до кончины она объявила наследником престола младенца Иоанна Антоновича - сына своей племянницы Анны Леопольдовны и принца Антона Ульриха Брауншвейг-Бевернского (ребенок родился 12 августа 1740 г.). Вскоре после этого она почувствовала себя дурно. Лечивший ее врач объявил, что положение императрицы безнадёжно. Анна Иоанновна позвала к себе Бирона и, показав ему документ, по которому он становился регентом при младенце-императоре, сказала, что, по ее мнению, это его смертный приговор. Утром 17 октября императрица велела позвать духовенство и попросила читать отходную. "Простите все", - сказала она и испустила дух.
Анна Иоанновна придала своему двору пышность, построила императорский дворец, пополнила гвардию Измайловским и Конногвардейским полками, значительно увеличила артиллерию, содержала в изрядном состоянии войско. Умирая, она оставила в государственной казне 2 млн. рублей наличными. Большинство историков XIX и XX вв. представляли десятилетие правления Анны Иоанновны как самый мрачный период в истории России. Им не нравилось все: она сама, ее приход к власти, нравы и обычаи двора, внешняя и внутренняя политика. Между тем современник Анны Иоанновны историк М. М. Щербатов писал о ней: "Ограниченный ум, никакого образования, но ясность во взглядах и верность в суждениях; постоянное искание правды; никакой любви к похвале, никакого высшего честолюбия, поэтому никаких стремлений делать великое, создавать, устанавливать новые законы; но известный методический ум, большая любовь к порядку, постоянная забота никогда ничего не делать поспешно и не посоветовавшись со знающими людьми, принимать всегда разумные и мотивированные решения; достаточная для женщины деловитость, довольно сильная любовь к представительству, но без преувеличения".
